О темпе наступления от Варшавы до Одера говорит такой факт. Обычно редакция нашей дивизионной газеты двигалась чуть ли не в боевых порядках пехоты. А тут продвижение пошло с такой скоростью, что наша редакция- типография, смонтированная на трехтонке, сильно отстала от передовых частей. За 20 дней было пройдено около 600 километров.
И нам, журналистам, приходилось пересаживаться на любой попутный транспорт, чтобы быть там, где положено быть фронтовому газетчику. То ехали в кузове грузовика на укладке снарядов, то на танковой броне, а не повезет — верхом, или, того хуже, на телеге.
Кстати, некоторый опыт кавалерийской езды я уже приобрел. А было это так. Заместитель редактора газеты старший лейтенант Куцаев направил меня в редакцию фронтовой газеты, находившуюся примерно в 18 километрах от нас.
Нужно было немедленно дать в номер принятое по радио сообщение о высадке англо-американского десанта в Нормандии, другими словами, об открытии союзниками долгожданного второго фронта в Западной Европе.
В таких случаях свободного транспорта под рукой не оказывается. Начальник ветлазарета, внимательно посмотрев на меня, предложил для поездки верховую лошадь. До сих пор верхом мне никогда ездить не приходилось, но другого выхода не было.
Медик меня утешал: впереди поскачет сопровождающий, и моя ученая лошадка, как иголка за ниткой, сама пойдет туда, куда надо. Но, видимо, «учености» у кобылы было маловато, да и мои кавалерийские возможности врач переоценил. Когда мы вернулись, нас обоих можно было укладывать на поправку в лазарет…
При продвижении в сторону Берлина поражало огромное скопление военной техники. Танки, самоходки, артиллерийские орудия на конной тяге, командирские «виллисы» шли только вперед. Другого пути уже не было и быть не могло.
Что касается представителей прессы, то здесь, вероятно, уместно привести высказывание старейшины корпуса военных корреспондентов, ныне, увы, умершего корреспондента «Правды» Мартына Мержанова. «Журналисты — тоже часть армии. Пусть маленькая, незаметная частица, а все же веточка одного дерева».
Сколько их, моих товарищей с «лейкой» и блокнотом, навсегда осталось лежать на полях больших и малых сражений!
Из фронтового блокнота: «У нас горе. Погиб редактор майор Н. И. Калмыков. Снаряд настиг его по дороге на командный пункт.
Получили скорбную весть. Разбомбило редакционную машину в соседней армии. Убиты прекрасные журналисты, наши товарищи, неоднократно отличавшиеся в боях: В. Николаев, И. Шварц, А. Ермолаенко.
В нескольких сотнях метров от рейхстага сражен пулей редактор дивизионной газеты майор Зацепин. С тяжелым ранением отправлен в тыл наш заместитель редактора старший лейтенант Кунаев…
Последняя корреспонденция Николая Калмыкова была о военфельдшере Козако, вынесшем с поля боя 60 раненых и удостоенном за свой подвиг ордена Ленина.
Писать о славных делах бойцов и командиров Красной Армии — святое дело. Но сколько таких рассказов ушло в небытие вместе с погибшими военкорами…»
Бои за Зееловские высоты
При прорыве берлинской обороны только на Кюстринском плацдарме, например, на каждый километр фронта приходилось до трехсот орудий, минометов, «катюш». На последних рубежах обороны, ослепленные ненавистью и лучами зенитных прожекторов, гитлеровцы сопротивлялись с отчаянием обреченных. Двое суток, не прекращаясь ни на минуту, шли бои за Зееловские высоты.
На дорогах, по которым наша редакционная трехтонка движется к Берлину, все чаще попадаются колонны пленных гитлеровцев. И тут же — узники освобожденных нашими войсками нацистских концлагерей. Они еще в ненавистных полосатых одеждах. Изможденные тела, серые лица. Но в глазах — радость. Русские, французы, бельгийцы, норвежцы, датчане. У многих в руках наскоро нарисованные национальные флаги. Стремительное наступление советских войск спасло их от неизбежной гибели в последние дни войны. По приказу палача-рейхсфюрера Гиммлера лагеря и заключенных нужно было стереть с лица земли…
А мы — все вперед и вперед. Каждый шаг приближает нас к заветной цели.
Из фронтового блокнота: «Перед одной из штурмовых групп нашей дивизии поставлена задача: захватить огромное серое здание какого-то фашистского министерства, преградившее путь к центру.
Обязанности между солдатами распределены четко. Одни сковывают действия вражеских пулеметчиков. Другие короткими перебежками, а где и ползком, преодолевают опасные участки. Третьи расправляются с «фаустниками», которые сильно сдерживают наши танки и самоходки.
И так метр за метром, дом за домом, улицу за улицей, рубеж за рубежом.
А там, где только что отгремел бой, уже стоит на перекрестке наша регулировщица и руководит движением во вражеской столице. Немного поодаль, у дымящейся походной кухни, рядом с советскими солдатами — немецкие дети».
Читаем далее..:)
Сухой закон в США
Возле Колумбии найдет гален 18 века с сокровищами
Психиатрическая больница в Люблинце
Президенты США и проклятие Текумсе. Как правил страной Уоррен Гамалиэль Гардинг?
Позорные мифы России: «Отечественная» война 1812 года
На войне — как на войне
Боевые действия полка
Что говорили арабы о викингах
Премьер Польши вспомнил о «старых демонах империализма» и «угрозах с Востока»
Первый по-настоящему великий правитель…
