24 мая исполняется 135 лет со дня рождения академика Александра Богомольца — врача, ученого, основателя многих медицинских институтов, лауреата Сталинской премии, человека, который в 1930-40-е годы, будучи 16 лет президентом Академии наук Украины, сделала Киев престижным научным центром СССР.

Накануне круглой даты я побывала в «доме Богомольца»: в квартире, где жил академик с семьей сына, а теперь — его внучки Александры Олеговны Богомолец (те же инициалы!). Она сдувает пыль с советского антиквариата в мемориальном кабинете деда — там все осталось так, как было при его жизни, только мундштук и дедова серебряная ложка спрятаны в ящике дубового рабочего стола — у Александра Александровича была открытая форма туберкулеза, и Александра Олеговна как врач придерживается всех гигиенических предписаний. «А как же вся семья жила вместе — это же было опасно?» — Спрашиваю я. «Александра Александровича подлечивали и открытая форма переходила в закрытую, затем отрывалась, вновь была открыта форма, и так далее, но дедушка придерживался санитарно-гигиенических правил, и никто из семьи не заболел». Следовательно, и кварцевая лампа* у окна оправдывает свое наличие в числе этих неслучайных вещей.

*На заметку: кварцевая лампа относится к тем предметам, которые должны быть в каждом доме. Современную кварцевую лампу можно выбрать и приобрести в интернет-магазине  http://zdravim.ru/ , где собраны все лучшие и самые необходимые товары для дома.

Кровь лошадей и листья сада

Серая четырехэтажная «сталинка» на два подъезда утопает в зелени и звуках природы. В 1930 году авторитетный ученый, академик Богомолец приезжает из Москвы в Киев — создавать фундаментальную науку в УССР. Здесь был избран действительным членом Академии наук, затем президентом Академии. В Киеве научному светилу предоставили 2,661 га земли для строительства комплекса Института физиологии. Сначала он распорядился возвести жилой дом, потом заложил институт — его достроили в 1932-м, парк, мастерские и конюшни. Богомолец считал, что для нормального развития науки недопустимо ходить и искать нужные приборы, поэтому делали их самостоятельно — в мастерских института. А конюшни? Изобретение академика Богомольца — антиретикулярная цитоксичная сыворотка (АЦС), которую широко применяли в годы Второй мировой войны для ускорения сростания переломов и заживления ран, изготавливали из крови лошадей, поскольку у лошадей легче отделяются фракции крови, активнее выделяются антитела и на них меньше реагирует человеческий организм. Знаете что обидно? АЦС, или сыворотку Богомольца, которая используется как иммунный стимулятор, дает положительные результаты в лечении опухолей. Она может быть изготовлена ​​индивидуально и воздействовать именно на больной орган, ее применяют во многих странах мира, у нас — нет. Нет денег на изготовление.

Красивым «чернильным» почерком Александр Александрович Богомолец записал в своем блокноте: «Моя квартира была на втором этаже четырехэтажного дома, одновременно с большим зданием института, выстроенного для сотрудников. Для строительства нам предоставили пустырь около 2 гектар по Виноградной улице в Липках, в одном из красивейших мест Киева, в десяти минутах ходьбы от центра. Всю свободную площадь я превратил в парк, вернее в ботанический сад, так как в нем была тысяча разных пород растений. Обсаженная липами асфальтовая дорожка вела от жилого дома к институту. Летом путь сотрудников к институту был усыпан цветами — майоры, чернобрывцыв, пивныкив, ирисов (…) Этот сказочный хуторянский бордюр дополнялся великолепным клумбами раскрывшихся кан, сотнями кустов разнообразных роз, жасмина, жимолости, а рядом с ней необыкновенно цветущих японских кустарников. Особенно разнообразной и замечательной была сирень. У нас, сотрудников института, было в моде дарить сирень в торжественные дни. Выполнившие свое предназначение растения сохранялись и в подходящее время высаживались в парк. Там они пышно расцветали — живая память о семейных праздниках, защищенных диссертации, победоносных конференциях».

Музей-кабинет, но не проходной двор

Квартира — историческая во всех смыслах. Здесь бывали Хрущев и Ватутин, профессора и академики со всего Советского Союза, ученики Богомольца, которые потом возглавляли ведущие научные учреждения страны. В годы войны в этой квартире был штаб «то ли СД, или СС, словом, какой-то дряни, — говорит Александра Олеговна, — и когда дед с семьей вернулся из эвакуации из Уфы, в гостиной лежала гора битых зеркал, кабинет был залит чернилами. Кстати, Александра Александровича настолько уважали, что когда советские войска уже входили в Киев, военные доложили об этом Хрущеву, а тот позвонил не Сталину, а деду. Мол, все хорошо, мы уже на вашей даче и ждем вас. Дача была в академическом поселке в Староселье, сейчас оно на дне Киевского моря».

Через гостиную с обеденным столом, старой люстрой, фортепиано и многочисленными картинами на стенах по 200-летнему персидскому ковру и скрипучему паркету «елочкой» проходим в кабинет академика. Книжные шкафы под потолок с потемневшими от времени корешками книг, кровать, накрытая гуцульским покрывалом, патефон, который одинаково любили слушать и Александр Александрович, и его сын, тоже медик, Олег Александрович. Оба имели абсолютный слух, правда, сын не любил петь, зато мог насвистеть любой фрагмент классического произведения, партию любого инструмента. Оба знали немецкий, французский, греческий и латынь. Отец мог по латыни читать лекции, а сын — наизусть Публия Овидия Назона. Большая старомодная «бандура», как называли этот аппарат в семье, — собственноручно собранная Олегом Александровичем Богомольцем первая стереосистема, которая включала в себя радио, проигрыватель и магнитофон.

«Отец был человеком, одаренным многими талантами — был хорошим инженером, радиотехником, очень хорошо разбирался в математике, мог сшить сапоги и сложить печь», — видно, что Александра Олеговна обожает отца. Дедушку и бабушку она не застала — поздний ребенок у своих родителей: разница со старшей сестрой Екатериной (мамой известной врача и певицы Ольги Богомолец) — 19 лет, когда она родилась, маме было 46, а отцу 48 лет.

Экскурсия мемориальным кабинетом продолжается. У стола висит портрет черноволосой девочки с двумя косичками — это портрет Екатерины Богомолец кисти Шовкуненко, вышитая рубашка Александра Александровича, его массивный, добротный письменный стол из дуба с зеленым сукном и торжественное деревянное кресло с высокой спинкой. На столе — письменный набор из оникса и хрустальными чернильницами, карандаши и ручки академика, фотографии под толстым оргстеклом. Под столом — микроскоп, в металлическом стаканчике с китайскими драконами — ножницы и пинцеты.

«Сейчас я покажу вам то, что никогда не показывала, вы это называете эксклюзивом, — говорит Александра Олеговна и протягивает полотняное портмоне на кнопках со трогательной вышитой цветком сиреневого цвета. — Этот подарок предназначался для отца Александра Александровича, а 9-летнему сыну мать вышила в таком же стиле чехол для «Кобзаря». И получили они эти бесценные вещи, когда приехали в ссылку в Сибирь (мать будущего академика была революционеркой, и в силу обстоятельств родила своего единственного сына в Лукьяновской тюрьме Киева). В портмоне она положила вот эти деньги — пять бумажных марок по 10 копеек, которые приравнивались к серебряным рублей. Где она их взяла — неизвестно, и Александр Александрович так их никогда и не потратил, берег как память».

«Это кабинет-музей, он официально оформлен, но, слава Богу, не проходной двор. Кому интересно, может прийти и посмотреть, предварительно договорившись, но надо понимать, что это жилое помещение, в котором проживает семья. В Институте также мемориальный кабинет академика». Пока мы говорим в кабинете, в своей комнате в свой собственный день рождения упражняется на скрипке Саша, сын Александры Олеговны, правнук академика Богомольца. Он не собирается продолжать врачебную династию и планирует поступать в следующем году в консерваторию.